Сколько стоит комбайн зерно уборочный нива

КОМБАЙН КОСИТ И МОЛОТИТ..(2) 1982

(Я сейчас переписываю прямо со стенограммы, твердо помню, что никакой бумажки у нашего опекуна не было, а каков стиль!) Вот тут товарищ по надежности,— гнет свое усть-лабинец Георгий Иванович.— В прошлом году получили двенадцать «Колосов» и «Нив», из них сезона не выработало, вышло из строя — пять! Две «Нивы», три «Колоса».

Ремонтировать? Да когда же их ремонтировать, если мы стараемся убрать за семь дней! Есть заводской представитель где-то в соседнем районе, так за семь дней дай бог его только найти. Вот автомобилестроители — у ВАЗа свой сервис, у КамАЗа свой. А почему комбайновая промышленность свой сервис обрывает как раз на сельском хозяйстве? Если бы фирма отвечала за своих детей, имела бы на них запасные части — был бы совсем другой разговор. А то как кукушки — лишь бы яйцо закинуть.
Ю. А. Песков (стенограмма ответа о фирменном ремонте): Мы сегодня не готовы к этому вопросу. Чтобы создать станции техобслуживания, нужно затратить не одну сотню миллионов рублей. Комбайн — это не автомобиль «Жигули», он имеет не ту скорость, не те возможности перемещения по дорогам нашей большой страны. Поэтому опорных баз, станций технического обслуживания потребуется в несколько раз больше, чем, значит, для автомобиля. А с другой стороны, этот вопрос поручен сегодня Сельхозтехнике, так решили три министра. У нас есть организации при Сельхозтехнике, где производится стопроцентный ремонт. Харьковский завод «Серп и молот» дает запасные части, сто процентов дает на эти станции, а мы двигатели восстанавливаем.
Пояснение для Виктора Харина, который мучился с новеньким и никого не слыхал... Меня удивило, что Юрий Александрович Песков ни на одном из зарубежных комбайновых заводов, делающих погоду в этой отрасли, сам не был, с организацией фирменного ремонта не знакомился и мировой принцип «кто делает машину, тот за нее и отвечает» не имел возможности пощупать. Еще любопытнее, что генеральный директор «Ростсельмаша» не бывал на ВАЗе и КамАЗе, составивших, что спорить, этап в машиностроении страны. Что про аграриев ни говори, а в нашем секторе такие пробелы (или контакты с коллегами) немыслимы. Насчет первого (поездки за рубеж) дело- несколько поправлено: Н. Н. Смеляков позже рассказывал мне, что Ю. А. Песков был таки командирован в США и вернулся с массой ценных наблюдений. Про Волжский и Камский заводы еще не знаю, но знаю твердо, что ссылки на большие траты для сети фирменного ремонта анекдотичны: Сельхозтехникой уже растянута такая густая и дорогая ремонтная сеть, уже издержаны на заводы и мастерские такие гигантские суммы, что речь может идти лишь о том, как загрузить этот невод. Дело в принадлежности готовой сети — в решении то есть трех министров.
Комбайнер Сырцов, 1929 года рождения, стаж работы 35 лет: Я, когда на молотьбе, по три пятилитровых бачка воды в день выпиваю, такая в кабине жара. Ваше дело — требовать производительной молотилки, а я скажу, как человеку работается. Очищение воздуха не происходит, та ваша губка сразу забивается, остается только маленький вентилятор, он тебе дует пыль и остюки в глаза...
Правы комбайнеры, условия в нашей кабине на «Ниве» очень тяжелые,— ответил Олег Игнатьевич.— Поэтому в новой машине особое внимание уделено кабине. Она разработана по ГОСТам, по всем требованиям эргономики. Предполагается поставить кондиционер для охлаждения воздуха.Кондиционер — он обещание или реальность? Когда его можно ожидать? Ну, он частично уже стоит на тракторе Т-150, но...
Далее в стенограмме неразборчиво, да неясно оно было и в устах Олега Игнатьевича. Тот испаритель, что ставится на часть харьковских тракторов, есть создатель особо влажной атмосферы, и большой услугой механизатору его никак не сочтешь. А с настоящим фреоновым кондиционером — о нем впервые удалось написать уже десять лет тому — практически неясно, ясно же, что запечатывать человека на жаре в непроницаемую кабину без специального охладителя воздуха нельзя.
Пригласили Виктора Ивановича Харина. Вот живой человек, ему подкинули такой комбайн, на котором он семью не прокормит, он зиму с ним возится, а лето может стоять — кто виноват?
Это «Колос», таганрогский,— цитирую Олега Игнатьевича,— а у нас с «Нивой» не бывает, чтоб были претензии. Почему он собирает? Есть два приказа министерств: Госкомсельхозтехники и сельского хозяйства, о предпродажном сервисе, они обязывают Сельхозтехнику проводить досборку, обкатку и под ключ отдавать комбайнеру готовую машину. За то она и получает двенадцать процентов наценки.
Я чувствую, у вас неправильное представление об этих двенадцати процентах,— протестовал А. А. Василенко, главный инженер районной Сельхозтехники.— Двенадцать процентов — это не досборка, а содержание нашего аппарата, погрузка, доставка, а что касается сборки машины, то на это заключается с хозяйством отдельный договор. Захотели, чтоб вам отремонтировали и отдали,— заключайте договор и перечисляйте»
Значит, это колхоз не захотел, чтобы ему дали работающий «Колос»? Первый раз слышу,— откровенно смеется главный агроном «Кубани» Ф. В. Краснев.
Виктор Харин мрачно добавляет, что инженеры Сельхозтехники уже были, пожали плечами, сказали, что дело дрянь, и уехали. Добавляет и еще кое-что, но это стенографистке отдавать нельзя. Ситуация «плюй в глаза — божья роса», спор сползает на тему запчастей.Мы уже привыкли ремонтировать сами, — беру из стенограммы тираду Георгия Ивановича Лысых, — но вы хоть дайте то, из-за чего человек стоит!
Система гарантийного обслуживания, — объясняет представитель Сельхозтехники,— помогла изъять все запасы запчастей, которые копились в хозяйствах многие годы.
Я сам работал три года механиком, — смеется Олег Игнатьевич, — и знаю, что если у механика нет ничего в кладовке, то разве это механик, разве бригадир?
Так плановые запчасти идут на заводы Сельхозтехники, — перебивает бригадир «Кубани» Василий Васильевич Орехов. — А для обслуживания не остается ничего, надеются на гарантийный комплект. Цепи, ремни, аккумуляторы, подшипники — это ж самая дорогая валюта для механизатора. А расходы на ремонт растут, как лавина.
Ю. А. Песков (на вопрос о лавинном нарастании ремонтов): Мы не можем согласиться с тем, что, значит, лавинно растет ремонт машин. Мы ведь следим за ремонтом и эксплуатацией наших машин через объемы расхода запчастей. В начале организации опорных баз мы засылали на базы Сельхозтехники сто шестьдесят наименований запасных частей, сегодня отправляем туда только шестьдесят, то есть от ста наименований
сами отказались, так как по ним нет вопросов... Мы раньше расходовали на опорных базах порядка двух миллионов рублей, сегодня мы скатились до пятисот тысяч, что тоже говорит кое-что. Мы открыли ворота — катите на нас что угодно, мы выпускаем теперь запчасти сверх лимита. Лавина ремонта складывается из-за того, что не организовано хранение комбайнов, вот это главный вопрос. У нас есть масса снимков грубейшего нарушения технических условий, когда мы снимали комбайны с гарантии... Есть машины, которые стоят зимой под снегом, с натянутыми клиновыми ремнями, не приспущенными скатами, а когда приходит уборка урожая, уже никто ни с чем не считается, все забывают о нарушениях, и требуется колоссальное количество резино-технических изделий, узлов гидравлики, подшипников, чтобы машина ушла в поле работоспособной.
...Передо мной лежала свежая «Правда» со статьей смоленского механизатора, где говорилось о партнерах хлебороба: «Казалось бы, общим делом занимаемся на одной земле. Но зачастую как в той басне про лебедя, рака и щуку. Каждый тянет в свою сторону»
Олег Игнатьевич, — спрашиваю перед камерой нашего опекуна, — в этой крыловской троице что, по-вашему, символизирует машиностроение?
Ничего. У нас содружество с Сельхозтехникой и контакт с селом. Тот же вопрос представителю ремонтного ведомства — и тоже солидарное: — У нас ничего похожего на эту басню. Мероприятия согласованные, снабжение плановое и гарантированное.
А сельская сторона? — спрашиваю устьлабинца. А село и остается тем возком, что и ныне там! — к общему веселью отвечает Георгий Иванович Лысых.
Сережа сияет: какой откровенный вышел разговор! У всех душа нараспашку. Ну, тут-то вы ошибаетесь, коллега. Потому что у автора вашего никакой распашки. Стоило б мне здесь выложить одну позицию Ю. А. Пескова, и все полетело бы вверх тормашками, ор бы пошел и новгородское вече, черта бы лысого вы записали.
А позиция это такая: «Ростсельмаш» пробивает «Ниве» государственный Знак качества. Понимаете? Солдаты тут судят-рядят, как не сдавать, а генерал утверждает: город уже взят!
У Юрия Александровича целая книга на столе, Красная Книга Славословий. Куйбышев, Горький - «претензий не имеем, комбайн стоит на мировом уровне», Подмосковье — «аттестовать на Знак», Узбекистан — «от имени всех трудящихся выражаем...», Могилев, Осетия... Истинный глас народа! Не тот глас, что у Ложкового, Сырцова, Орехова, Лысых, а тот, что у Сельхозтехники, получающей 12 процентов и прочее. Первый глас звучать может, но в зачет не идет, пускай твердят про лебедя и щуку, а бухгалтерия плюсует нужные восторги!
Мне сдается, жест — большим пальцем за плечо: ищи там. Переброс ответственности. Отбой взыска. Указующие за спину в конце концов замыкаются в круг, в огромное кольцо, а у кольца нет конца, искать наивно. Знак этот не укоризна, не выявление, скорей круговая оборона, знак поруки, как крик Маугли: «Мы одной крови, ты и я!» Запчасти? Спрашивайте Сельхозтехнику. Мгновенный износ? А глядите, как хранят. Недогруз молотилок? Так жаток широких не дали. Фирменный ремонт? А куда же тогда Сельхозтехнику?..
А почетную эмблему — ее сюда, на чело, она нужна, необходима как всесоюзное ручательство, что так и должно быть. Тогда уже раздражение Ложкового — Лилейченко—Сырцова будет направлено против государственного знака. Вы что, не верите, что Иванов, Петров и Сидоров справедливо удостоены звания Героя? Что завод внедряет АСУП, что введен коэффициент напряженности плана?
Нет, отчего же, мы верим всему, Иванов заслужил — и направили, но его именно, и Сидорова л и ч н о, при чем же тут комбайн?
Знак качества — вы можете понять? — поможет коллективу морально и материально устранить оставшиеся недостатки! Он для дела нужен! Но сколько еще у нас формализма! Один старый замминистра затвердил свое: «Дай большой бункер, дай ведущий мост, надежность, а до того ко мне ни с какими знаками не суйся!» Вот кого надо доставать, вот где пресса могла бы сыграть свою положительную роль.
Слыхал и «виноват» с оговорками. В частности, от земляка, серьезнейшего инженера Александра Тихоновича Коробейникова — он директор Кубанского института испытаний и по функции своей как бы крестный новых машин.
Да, мы дали добро на «Ниву». Видно, поторопились. Но тогда пропускная способность ее была чуть не высшей в мире, и мы уступили в позициях надежности и условий труда.
Напор был такой, что нам бы и не удержаться — смяли бы и сняли. Вылечить «Ниву» было нельзя. Нужны были новые цыганские дети...
Почему, однако, смяли бы? Отчего бы непременно сняли? Ведь государственному контролеру иммунитет как-никак обеспечен? Ведь последующая надежность комбайна или чего другого проистекает из предыдущей надежности (честности, независимости) службы испытаний?
Она Сельхозтехнике принадлежит, служба испытании! И КубНИИТиМ, и Коробейников, и самая дальняя МИС (машинно-испытательная станция) входят и систему продающего и ремонтирующего, а отнюдь не работающего на данной машине. Права и прерогативы Пахаря переданы одному из секторов сферы Кузнеца. И несмотря на личную порядочность, компетентность испытателей, несмотря на оснащенность их контрольной техникой настолько сильную, что и мышь отсталости не проберется, достать Коробейникова вполне легко, воздействовать на него очень даже способно. Это когда у потребителя есть из чего выбирать, тогда производитель (Кузнец) в чужой службе оценок не нуждается. Зачем? Ему самому выгодно выявить даже малые минусы, чтобы перед потребителем предстать защищенным. Есть Войтов — им завод и ограничится! А раз за массового Пахаря решает (оценивает) кто-то иной, то остается напирать— и «Нива» сдаст экзамен и своевременно и успешно.
В таких-то условиях даже «полувиноват» заслуживает уважения.
Вариант «виновных нет вообще, все в полной норме» интереса не представляет: он может к тому привести, что на каждом из 23 ящиков с «Нивой» пойдут выводить отдельный Знак качества.
Иное дело — указательный палец и восклик: «Вон кто виноват! И вот в чем!»
Дело это небезопасное. Донос? А если докажем, что — клевета? И сам-то ты кто таков, чтоб обличать? Что сам ты сделал, когда другие вкалывали? Или ты позицией обличителя и ограничишься?
Именно в таком уязвимом положении оказались многие институты ВАСХНИЛ, вступив в спор о «цыганских детях». Десять НИИ с пятью филиалами, более 14 тысяч человек в их конструкторских бюро, опытных производствах и хозяйствах, а десятилетия тратятся вхолостую, больше половины выпускаемых Минсельхозмашем образцов уступает зарубежным по надежности, металлоемкости, условиям труда, даже технологии сбора соломы до сих пор решить не могут...7. И как раз из этого лагеря — критические залпы против «Дона-1500» как базового комбайна, машины вместо «Нивы»! За один-единый квартал одно-разъединое ростсельмашевское конструкторское бюро сделало новую машину, а двенадцать мудрецов — НИИ заняты сомнениями, опровержениями, обличениями.
«....предложение Минсельхозмаша по постановке на производство в ПО «Ростсельмаш» нового комбайна «Дон-1500» с выпуском 75 тысяч комбайнов в год вместо модернизированной «Нивы» экономически неоправданно и приведет к увеличению себестоимости зерна в 1,5—2 раза, к дополнительному расходу топлива.
Внедрение в сельское хозяйство комбайна «Дон-1500» может быть рационально только для южностепной (высокоурожайной) зоны... Применение такого комбайна в других зонах вызовет увеличение затрат на уборку, что составит убыток в 450— 500 миллионов рублей».
Это вроде как итоги, а подступы к ним — они тоже заставляют задуматься! Пропускная способность — вовсе еще не производительность, как одна молотьба не есть еще уборка: сейчас тормозят косовица, очистка и сушка зерна, реализация незерновой части урожая, то есть соломы-половы... В стране к 1980 году свыше ста миллионов гектаров, или около 80 процентов общего посева зерновых, имеют урожайность ниже двадцати центнеров с гектара. Средневзвешенный намолот на этом массиве — 12,2 центнера, и комбайн класса 5—6 килограммов в секунду вполне с такой хлебной массой справится. За прошлые пятилетки урожайность увеличивалась не более чем на полтора центнера в среднем. Пусть в одиннадцатой пятилетке прирост окажется даже вдвое выше — разве «Нива» не справится с намолотом в пределах 17, даже 20 центнеров? Почему же не сохранить, модернизировав, машину класса 5— 6 килограммов, то есть «Ниву»? Зачем скромному полю гигант в тринадцать тонн весом и в четырнадцать тысяч ценой?
Согласитесь: одним запрещением рассуждать эти аргументы не отобьешь, если даже выкладывает их научный люд без практической амуниции. Может, и не выдают годами на-гора ничего пригодного — разве уменьшит это степень правды там, где они правы? Разве не правы были критики харьковского тягача Т-150 в части условий труда, и сочтешь ли победой, что так и печатают этот трактор без кондиционера?
Критический реализм заставляет с собою считаться, и окрик «разговорчики!» тут звучит как знак отсутствия контраргументов.
Но как ровен и мощен гул целой чертовой дюжины «Донов» в полях КубНИИТиМа! Второе лето испытаний. Молотят озимую. Я устроился на машине 000013, кабина просторная, удобная, обзор просто замечательный, герметизация — я тебе дам. Правда, фреоновый кондиционер (пока японский) забился, нужны аппараты пылеустойчивые, но комбайнер Виктор Сазонов, испытатель от ГСКБ, в целом доволен::
— Хлеб-то сорный какой, пополам с суданкой. А ни разу не забилось нигде, не намотало, гудит с утра до ночи.
Удивлен КубНИИТпМ. Поражен Василии Васильевич Нагичев, тот главный забойщик, к которому ни под каким видом не должен был нас подпускать опекун Олег Игнатьевич.
— Значит, можем?! — кричит, потирая руки, довольный «забойщик».
Во-первых, объясняет диво Василий Васильевич, они (делающие «Дон») не отбиваются, как оно заведено было, а признают и мотают на ус. Во-вторых, быстро исправляют и делают молча больше, чем от них просят. В-третьих, что задумано доводят до конца.«Осуществить в одиннадцатой пятилетке модернизацию и повысить надежность зерноуборочных комбайнов «Нива», «Колос», «Сибиряк»... Начать в 1986 году серийный выпуск зерноуборочных комбайнов с повышенной пропускной способностью” Так записано в Продовольственной программе, и на этом конец спорам. Модернизация и надежность привычных «Нивы», «Колоса», «Сибиряка» названы (как задачи) прямо, а повышенную пропускную способность — ее время покажет.
А что ж, однако, сам автор: и вашим и нашим? И «Дон» вроде — глаз не оторвать, и критики его правы? Какой-то новый вид принципиальности.,. Нечего финтить: выпускать 75 тысяч «Донов» взамен «Нивы», менять базовую модель или нет? Завели разговор — отвечайте!
А это, знаете ли, не авторова ума дело. Он достаточно великовозрастен и терт, чтобы не потешать честной народ пустыми словесами. Зато он твердо и точно знает, почему веками смеются на хуторах близ Диканькн над условным цыганом. Не потому, что тому завести новую кучу детей легче, чем кому-либо другому, нет! Но дети «в шатрах изодранных» непременно станут грязными — бытие определит внешний вид.
И еще автор крепко знает— не из машиностроения, из жизни вообще, — что вещь (машина это или другое изделие) может быть только такою,1) какою ее придумали, 2) какою ее сделали и 3) насколько верно ею пользуются. И тут одно другим не перекроешь: если придумано на пять с плюсом, а изготовляется на три с минусом, то в итоге будет вовсе не четверка, а та самая отметка, когда «три пишем, два в уме».
Машина не может быть лучше придумавшего ее — правило старое. Его нужно дополнить; и сделавшего... То, как работается, не отмести, не объявить — «не считается». Машина вырастает из машины, и уж тем-то, как их делали, они похожи одна на другую. Не стареют слова Маркса; «...степень искусности наличного населения является в каждый данный момент предпосылкой совокупного производства,— следовательно, главным накоплением богатства, важнейшим сохраненным результатом предшествующего труда»
В нашей бригаде на 13ти комбайнах только 4 настоящих комбайнера: Карачунов, Машкин, Черныщук, Калмыков. Остальные народ временный, взятый откуда только можно. (Это ж на моих глазах, на моих — в весну пыльных бурь у всех комбайнов еще были хозяева!) Настоящий — имеется в виду квалификация, а не профессия, комбайнерской профессии как таковой давно нет в помине. Поскольку речь мне вести о кадровой эрозии, я и позволил себе определенные нескромности — откуда, стало быть, ветер и какой силы.
Бригада наша не рядовая, а хорошо оснащенная. Разумеющему будет довольно узнать, что комбайны по утрам моют, пылевые фильтры обдувает не выхлоп, а специальная воздуходувка, людей на обед возят особым автобусом, после смены все принимают горячий душ, у колхоза мастерская едва ли не лучшая в Новокубанском районе, зерноток оснащен автоопрокидывателями — заторов транспорта нет, почти до самого стана идет хороший асфальт. Не слишком удачный урожай озимой пшеницы здесь нынче превышал, однако, тридцать шесть центнеров. Нагрузка на комбайн— 130 гектаров.
При сумме этих превосходств уборка шла настолько медленно, что в печальный день 28 июля 1982 года были позваны варяги. За две недели с начала молотьбы только у двоих — Машкина и Карачунова — намолот был между пятью и шестью тысячами центнеров, а девять агрегатов взяли меньше трех тысяч, пять «Нив» — меньше двух. И впервые за всю историю колхоза имени Кирова Новокубанского района было произнесено: «Земля велика и обильна, порядка нет, идите и княжите»... Разумеется, ни комбайнеры Викторова звена, ни в конторе колхоза так не заявляли. Пришло в бригаду восемь «Нив» из Северского района — меньше заработок своим, хуже окупились расходы на технику, о престиже что и говорить. Но отстали — и край через район прислал помощь.Все комбайны ночуют на стане: ремни и аккумуляторы надо охранять. Часа полтора уходит на обдув фильтров, обтяжку, долив масла, а Виктор считает нужным — ради московского стажера, что ли,— окатить водой из шланга и нутро кабины.
Нашей «Ниве» шестой год. Этой зимою Виктор поменял ей коробку, перебрал сепарацию, поставил угольники на кожух («Заводское все трепещет»), и теперь остановок мало. Ремонтировал он в Сельхозтехнике на краю Новокубанска, справился в девятнадцать дней, досрочно, за что и был премирован тридцатью рублями. Эта тридцатка и какая-то ничтожная зарплата (рублей сорок пять, что ли, Сельхозтехника оформила его временным рабочим) пошли целиком на достижение того, что Виктору «все склады были открыты». Если бы Карачунову не шли навстречу, если бы у него не было возможности таким вот образом потратить премиальные и т. д., он бы сейчас, как вечно хнычущий Захарченко, мучил бы механика или, как Калмыков, швырял бы в ярости ключи и молотки. Но что значит — если бы? Виктор есть Виктор. А пишу я о водке так легко потому, что этой весной руководство в районной Сельхозтехнике сменилось и вымогательства персонала следует относить в прошедшее время. Что юридически все выглядит так, будто районный агросервис принял от колхоза подношенную «Ниву», быстро и грамотно восстановил его ресурс и вернул хозяйству с гарантией удач,— про это мы, естественно, не говорим. Веселить некого. Зимняя работа Виктора в чужих мастерских при райцентре была фактически займом у летних уборочных получек.
Недавно смененное руководство края памятью о себе оставило борьбу с курением вышки у кукурузных полей (будто початки охраняют), мужские рубашки с оттиском «миллион тонн кубанского риса» и повсеместные плакаты против сорняков. Помимо этих несомненно полезных новшеств внедрена и предельно путаная, петлистая оплата комбайнерам: и за намолот просто, и за намолот контрольный, и за выполнение двух норм, и какие-то ночные, и полова — экономист тут копейку прибавит, там две убавит. Заячьих петель столько, что даже человек Викторова уровня не может сам рассчитать, сколько же он заработал. Ясно только, что больше трехсот кило зерна за уборку не дадут. И тому Федьке леченому (лишь бы агрегат, при котором он значится, выполнил сезонную норму) и Виктору, всем поровну — на кур. А зерно здесь — как чеки «Березки», единственная валюта. Деньги, как и слава,— дым. В этой же бригаде некоторое время назад я состоял договорником на свекле, работал первобытной тяпкой, весь день в тишине, чистоте и на свежем воздухе — и по 28 рублей обходилось вкруговую нашему брату! А на комбайне заработать столько — ого-го как надо вкалывать в условиях совершенно несопоставимых!
Майский Пленум ЦК партии опубликовал постановление: бесплатно выдавать бригадам и звеньям 15 процентов сверхпланового зернового сбора. Дальше: выдавать в счет заработной платы по полтора кило зерна за выполненную нормо-смену. И еще: за совмещение профессий рабочему платить 70 процентов ставки. В применении к Виктору: он наверняка стал бы работать один, без штурвального, а после уборки получил бы несколько тонн зерна. Сколько точно? Не знаю. Но днями в Новокубанск приезжали соседи — советские работники из Ставрополья, из Новоалександровского района. Зашли с визитом к Недилько. Спрашиваю гостей (не без прицела), правда ли, что ставропольский механизатор может и две и три тонны хлеба заработать. Отвечают, что один человек у них прошлый год восемь тонн получил, а по пять-шесть тонн — многие.
Районы разделяет только Кубань — да экономическая служба. Если даже один год для дела потерян, так ведь и это — целый год! А наказан за промедление может быть только колхозник Прочного Окопа. Люди потянулись «за речку»: хлеб...
Вот оно — Виктор уступает руль мне. Самое трудное — включить скорость. Физически, говорю, трудное: отжать педаль сцепления — как пудовик выжать (отключить молотилку — и двухпудовиком пахнет). Попасть рычагом именно в первую пониженную тоже и сила и сноровка нужны. То, что в автомобиле делается незаметно сотни раз на день буквально пальцами, здесь требует атлетических усилий. Кому она нужна, слоновья эргономика, зачем и так облитого потом человека заставлять упражняться с гирями?
Небольшой хурал в райкоме, руководители хозяйств....Речи — по две-три минуты. Главные темы: качество техники и трудности со сдачей урожая (зерна, овощей). Но география претензий такая, что Недильке надо быть минимум союзным министром, чтобы реагировать не сочувствием, а делом. Один степной район, а какие выходы, переплетения! Как же связана вся страна с судьбой урожая в Новокубанке! Господи, даже седым людям пока надо объяснять, что аграрно-промышленный комплекс — это не давилка томатов при большом огороде, а взаимосвязь Кузнеца, Пахаря и Мельника, чтобы всем экономно кормиться. Еще внушать, говорю, надо, что АПК не здоровый свинарник и не скотный двор на тыщу коров, а он вон уже сколько проблем нагородил, узлов навязал, тромбов наделал, реальный, скрипучий, действующий АПК!
Наш колхоз имени Кирова. Пшеницу следом вывозим, по ночам, но зерно идет очень влажное, большой сброс с веса. «Херсонец-200» (особый кукурузный комбайн — «Нива» початки не молотит) получили в декабре — нет аккумулятора, фар, инструмента, взяли скелет, будем ковать в своей кузне. Два ленинградских «К-700» стоят без аккумуляторов. Новый «Т-150» получили даже без паспорта — ящик под пломбой, а гарантийного обязательства нет.
И гниют, всюду гниют помидоры.
Колхоз имени Жданова. У двух новых «Нив» вышли из строя топливные насосы. Гарантийщики разрываются. Двигатели получаем — практически ни один исправно не работает... Легче вырастить 20 тысяч тонн хлеба, чем сдать 200 тонн! Очереди у элеватора на три часа.И портятся, гибнут помидоры.
«Родина» — на току три тысячи тонн зерна, а сдать удается не больше трехсот в сутки, шоферы делают по одному рейсу, элеватор не оплачивает простои. Агрономы стали толкачами по сбыту огурцов и кабачков. Экономически грамотный человек отдал бы овощи скоту... Завод «Гомсельмаш» присылает машины без жаток.
Кроме того, гноим томаты: ни тары, ни холодильников.
Совхоз «Хуторок» — из шести тульских жаток «ЖВС-6» работает только одна;
Опытное хозяйство КубНИИТиМа — молотить хлеб некуда! Тока забиты, хранилищ нет, каждое утро дискуссия, начинать ли обмолот и сегодня. Хлебосдача — первые тормоз.И т.д. и т п.
Андрей Филиппович Недилько, старейший из кубанских районных вожаков, вы просил у некоего замминистра личный фонд аккумуляторов, за обедом выпросил, в минуту неформальную,— и теперь мысленно делит. С резиной иное. «Резины нет — а чего ты молчал? Черт-те когда бы тебе дали!» Это ирония такая, означает — глухо, ноль.
Порядок, вспоминаю где-то читанное, бывает двух родов: статичный и динамичный. Показывают как правило, статичный: убранный зал, павильон, пирамиду Хеопса. Но о жизни расскажет именно порядок динамичный — когда все в движении, элементы гармонии должны разумно сходиться, совпадать, создавать новую мощь — и новое движение. Это в «Ниве» нашей двенадцать тысяч деталей, а в убирающем районе, который есть сумма бригад, токов, элеваторов, больниц, подстанций, мостов, мастерских, столовых, задействованы миллионы компонентов, и, находясь снаружи, вне действующей машины, степень динамичного порядка постичь нельзя. Чаплин в «Новых временах» влез меж зубьев гигантских шестерен — вот образ! Не важно, что помяли бока,— мы-то с вами во-он как все поняли, сколько лет помним. Нет, извне, со стороны, без зависимости — ничегошеньки! Из меня очень плохой штурвальный, но и я несравненно лучше прежнего понимаю, что динамичный порядок уборки оценивается степенью потерь, а они очень и очень большие. Позже округленно сочтут сотни тысяч тонн погубленных томатов (у нового — плодоовощного — министерства не оказалось тары и вагонов), пропавший на лозах виноград (ящиков нет), пока же — только зерно. И когда Недилько, отпустив своих и готовый уже отправить меня в бригаду, спрашивает: «Ну так как впечатления?» — я осведомляюсь: можно ли откровенно? Нужно. Только так и нужно. Как я вам с Виктором.
Отлично. Значит, два узла: непаритет с индустрией — и хлебозаготовки. От первой зависимости вы стараетесь освободиться любым способом: автономия прежде всего. Тут и свои колхозные мастерские в пику техническим дворцам казенного агросервиса. И передача нового, едва наживленного комбайна на сборку самому Виктору, И ремонт калеченых аккумуляторов, добытых где-то в Москве. Было бы разрешено — вы посылали бы на железнодорожные платформы своих сторожей с дробовиками остановить вселенский хапок, не давать стянуть для «Запорожца» колеса с точной сеялки или фары, стекла, инструмент с беззащитного трактора.
Каков в этой сфере идеал? Ты поставляешь машину — изволь, голубчик, обеспечить ее работу. А если у тебя методически выходит гроб с музыкой, то иди, дорогой, скорее, прямее, подальше и никогда не возникай больше в наших производственных отношениях. Да, пока достичь этого вам не дают, ибо «Нива» — одна, выбирать не из чего, а Сельхозтехника- монополист железок и резинок.

Tags: Сколько, стоит, комбайн, зерно, уборочный, нива

измельчитель.

Купить комбайн зерноуборочный ростсельмаш нива ...

Зерноуборочные комбайны | Нива: покупка и продажа ...

Белгородская область. Уборка урожая.

Две недели назад мы с varlamov.ru проехали по Белгородской области и посмотрели, как собирают урожай. По рекомендации администрации области мы остановились в селе Большое. Основное богатство поселения — плодородная чернозёмная почва, один из лучших чернозёмов в мире. Основой экономики села является филиал ГУП «Зерно Белогорья», в собственности или арендном пользовании которого находится 3186 гектаров пахотных земель.
Уборка урожая — самая зрелищная часть нашего рассказа. Когда поле пшеницы «созревает», есть двадцать суток на то, чтобы собрать урожай. Если в агрокомплексе имеется сушилка зерна, то срок сборки можно растянуть на тридцать дней за счет раннего начала сбора.

1.
Так как полей очень много, а количество техники ограничено, задача по сборке урожая в отведенное время становится непростой.
2.
В смену один комбайн проходит около 60 гектар, и в зависимости от урожая это составляет 130-160 тонн зерна.
3.
Обычно на одном поле трудится не один, а сразу несколько комбайнов. Так проще обслуживать технику и вывозить урожай.
4.
За месяц работы комбайнер получает 30-50 тысяч рублей, зарплата напрямую зависит от количества собранного зерна. Чтобы управлять комбайном нужны специальные права, поэтому за руль в нетрезвом виде садиться запрещается. Большинство сотрудников предприятия живет в соседних деревнях, и добраться на работу можно только на личном автотранспорте, поэтому в борьбе с пьянством лучше любых уговоров помогают инспекторы ДПС, забирающие права еще на подъезде к работе.
5.
Работа комбайнера довольно тяжелая, почти сутки нужно управлять огромным комбайном. Для отдыха есть небольшие перерывы во время разгрузки и приема пищи. Самый большой недостаток этой работы заключается в том, что она сезонная.
6.
Средняя скорость движения комбайна — 3,5-5 км/ч. Во время нашего визита обнаружился «летчик», который шпарил со скоростью 7 км/ч, что существенно снижало КПД. В итоге водитель был оштрафован и лишен премии (треть месячного дохода).
7.
В агрокомплексе не содержат скот, и из-за этого нет необходимости заготавливать сено. Комбайн равномерно и тщательно измельчает солому и расстилает ее по полю, это будет служить дополнительным удобрением для следующего посева.
8.
Нам очень повезло, что мы попали на уборку пшеницы, а не ячменя. Те, кто знает, что такое сборка ячменя нас поймут.
9.
Вся техника, кроме УАЗиков оборудована кондиционерами. Иначе в 35° жару целую смену не проработать.
10.
11.
12.
13.
14.

15.
16.
17.
18.
19.
Оставшиеся после скашивания стебли похожи на маленькие трубочки, через которые испаряется влага из земли и поле высыхает. Как с этим борются мы, расскажем в следующей части.
20.
21.
Когда огромный зерновой бункер комбайна на 10500 литров почти заполнен, комбайнер включает проблесковый маячок (мигалку). Верхняя разгрузка зерна минимизирует время простоя комбайна.
22.
По сигналу тут же направляется один из Фрейтлайнеров с белорусским полуприцепом САД 119 на 40 тонн зерна.
23.
За десять минут комбайн полностью опустошает свой бункер.
24.
Если внезапно пойдет дождь, зерно укроют непромокаемым тентом, который сейчас свернут.
25.
26.
Небольшой перерыв и снова за работу.
27.
Полный Фрейтлайнер выбирается с поля и направляется на базу разгружаться. В нашем случае на поле работало пять комбайнов и четыре таких грузовика.
28.
Завершается уборка последнего участка и комбайны направляются на другое поле.
29.
30.
31.
Комбайнеры отрабатывают смену с семи утра и до полуночи, а если влажность не высокая и роса долго не выпадает, то комбайны могут работать до двух часов ночи.
32.
33.
В агрокомплексе сейчас десять таких комбайнов, каждый из которых обошелся по 11 миллионов рублей.
34.
Мощность его двигателя — 385 л.с.
35.
36.
37.
38.
39.
Бункер для сбора зерна и кабину разделяет стеклянная перегородка, водитель может наблюдать как идет заполнение.
40.
41.
42.
43.
44.
Абстрактные виды.
45.
46.
Ночная разгрузка ничем не отличается от дневной.
47.
Мощные фары комбайна прекрасно освещают все вокруг.
48.
49.
В кабине Фрейтлайнера.
50.
Так работа в поле выглядит со стороны на трехминутной выдержке.
51.
52.
53.
Комбайны и тяжелая медленная техника ночует прямо на полях под наблюдением охранников. Утром приезжает новая смена, чистит и смазывает машины и снова за работу. В среднем комбайн работает 16-19 часов в сутки, за это время его успевают два раза заправить соляркой прямо в поле, и 13-16 раз разгрузить зерно, но об этом и многом другом в следующем посте.
Этот же пост в журнале у Ильи на белом фоне.