Сколько масла заливается в редуктор кран балки

Верхний Ат-Урях | Автор топика: Владимир

Владимир Богданов

ДАЁШЬ ПЛАН ЗОЛОТА РАЙОНУ!

У Высоцкого так: «Прохрипел я похоже: живой! »

С изумлением узнал себя – и специально зарегистрировался, чтобы поздоровкаться:
Помню и эту смену, Колыма: 1971 год, а драга №181.

«Над вымыслом слезами обольюсь», но – в основном – верно.
…А тот полёт в пролёт был моим не самым смертельным номером.
Лёша (неужто самохвален был? Впрочем, хоть Самосвалов – пущай! )

Напомню: начало моей фамилии совпадает с первыми буквами псевдонима – bГур/bзо, придуманного уже в 1972-3 году, а «за систематическое нарушение правил техники безопасности» кто-то из дражников (кажется, Вовка Рогачёв) прилепил мне прозвище Гаврош.
Пришедший в экипаж Рябов – кстати, он Юрка (из Питера; он и тогда величал так Ленинград) – звал меня в шутку bчиф/bом:)
Да, неунывайка Майка – его жена, дружила с Галей Фабрисенко (обе съёмщицами были).
Кажется, в тот сезон, осенью, за две недели до выхода на пенсию погиб механик Бабкин – раздавило скрубберной бочкой.
Знаю, многих не стало.
Впрямь – золотые люди, драго-ценные.
Интересно, почему ты оставил Коле Осыке подлинные имя и фамилию, а драгёра Володю Борисова (он тогда заменил своего тёзку – Кожушного) перекрестил в Егора?
Электрика – Альку Лоскутова – не узнал в твоём описании.
Иван, рыжий, работал в основном на полигоне – занимался парооттайкой.
Как бросали сваю – «шагали» – описано верно; естественно было бы дополнить бы перецепкой (сопутствующий процесс) – когда перетаскивали медаль.
(Нутром я так и остался в том времени и в тех краях – здесь, в новом веке, мало что понимаю.
Когда на драге «сбрасывали» насосы, то, набив свежие сальники, перепускал – и понимал, что там в механизме делалось, а перегружая компьютер, не представляю, что в его организме происходит.)
Колобок – это кто ж: не Миша ли Патраков?
Но великан Андрей Андреич – его куда подевал? И Витька Бардин! ..
В общем-то, не важно.
Главное – рад встрече! Даже не мечтал…
А Ольге и маме, Людмиле Семёновне, позволь передать приветы:)





На снимке я (в тельняшке) с Андрейкой Ворожцовым (никогда не чифирил – всё молоком пробавлялся) и Гришей Базилевским – в тепляке.

<Леонид Гурзо> - 2005/08/30 12:44 •



Ударили крепкие колымские морозы! Снега покрыли сопки и распадки. Дневное безмолвие на севере чудесно! Ершатся по склонам лиственницы тонкими черточками, не доходя до вершин.
Солнце скрывает белесый сумрак. Зима пришла не гостить, а властвовать! Ей смешны причуды людей, которые собираются в жгучие деньги продолжить промывку золота. Опомнитесь в календаре конец октября!
Но колымчане люди стойкие, верят в свои силы. Могучая техника в их руках стремится победить строптивую хозяйку, которая шаманит сутками, заметая следы зверей.

В одном из таких распадков, с названием Питер, на белый снег брошены комья чёрной земли. Котлован, в котором плавает драга, обрастает льдом. Шуга становится всё плотнее. Ночная пурга притихла, вслушиваясь в скрип и лязг черпаковой цепи, которая вгрызается в талую мерзлоту.
Драгер Егор Борисов, плотный чёрноволосый с короткой шеей, средних лет мужчина, всматривается в забой. Он осторожно подрезает верхний слой грунта. Нижний барабан опускается под воду.
На берегу стоит бурильщик Александр Рябов в телогрейке, с внутренней стороны, отделанной мехом, на ногах у него унты из собачьей шерсти, на голове шапка без ушей с круглым верхом. Его вызвали вместо бульдозериста, он ждёт, когда драгер опустит мостик, по которому можно будет пройти на драгу.
Рябов мужчина лет тридцати пяти. Нос его слегка побелел. Он его трёт пальцами. В глазах отражается озабоченность. На пряди чёрных волос, не прикрытой шапкой, блистают снежинки.
Рядом с ним притопывает каблуками болотных сапог, приминает снег, Миша Самохвалов, молодой человек лет двадцати пяти, подсобный рабочий. Телогрейка у него нараспашку. Виден серый свитер с высоким воротником. Но ему не холодно. Лицо светится довольной улыбкой. Он среднего роста.
Александр чуть повыше. Самохвалов, не смотря на мороз, без шапки. Густые смолистые волосы падают до плеч.
Рябов говорит ему:
– Мишка, я поднимусь на драгу, с Осыкой потолкую о гусях, а ты вскипяти за это время чай.
– Ладно, – соглашается Самохвалов и, разворачиваясь, идёт к вагончику бурильщиков. Открывает дверь, проходит к печке буржуйке. Оглядывается, заметив цинковый бачок, наливает воды в чайник из крана бочка. Ставит на печку. Открывает заслонку, чтобы положить дров. Обводит взглядом остывший вагончик, дров нигде нет. Выходит наружу. Ветер раздувает ему телогрейку. Вот оказия! Где их искать!
Он, прижав полы телогрейки руками, её не застегнёшь, оторваны пуговицы, побежал к полигону, там лежали трубы для водооттайки со шлангами.
Под трубами местами были подложены чурки, которые использовали для выравнивания магистралей. Взяв несколько из них, он заметил кусок ленты от транспортёра, захватил и её.
В вагончике было маленькое окошко, электрический свет ещё не провели, Миша не стал закрывать дверь, так виднее. Положив в печку сырые дрова и кусок ленты, он плеснул солярки для быстрой растопки. Чиркнул спичкой. Весёлое пламя заиграло.
Надо сказать, что Самохвалов парень сообразительный и ловкий. Его желанная мечта поступить в МГУ на факультет журналистики. В посёлке, расположенном далеко от Москвы, в двухкомнатной квартире расположился редакционный пункт.
На стенах висели газеты, сделанные из листов ватмана. Вместе с сестрой пятнадцатилетней Ольгой он писал заметки на различную тематику. Их читали всей семьей.
Мать, Тамара Самуиловна, восторгалась талантом детей. Лишь его младший брат Виктор к литературным опусам относился равнодушно. Он работал слесарем в ЦРГО, любил больше музыку.
Пока Миша мечтает, вернемся к Рябову, который на драге в тепляке разговаривает с Николаем Осыкой – старшим машинистом, высоким добродушным парнем. На лице у него густо сидят веснушки.
– Я видел гусей вчера на нижнем озере.
– Ну, и что, – басом отвечает Николай, глаза его щурятся.
– Балда! Пройдётся, посмотрим.
– Ружье надо, – колеблется Осыка, не соглашаясь.
– Зачем тебе ружье? Сначала разведаем.
– А если улетят?
– Куда им лететь! Всё вокруг замёрзло.
– Как мы к ним доберёмся?
– На лодке.
– На лодке?
– А для чего я тобой полчаса время трачу! Если бы у меня была лодка, я бы без тебя справился.
Николай подозвал к себе Серёжу Колобка – верхнего машиниста:
– Побудешь за меня. Слушай команды драгера.
– А ты куда?
– Я на берег поеду с Рябовым.
– Хорошо.

Серёжа Колобок уселся на верстак. Ему с виду двадцать два года. Светлые волосы пострижены накоротко бобриком. Отращивать их бесполезно. Их не причешешь. Торчат как у ежа. Голубые глаза смотрят задумчиво. Нос горбинкой. Хотя он русский, но похож на немца или грузина, сразу не разберёшь.
В руках у него небольшой кусочек золота, граммов на пять. Положив его на тиски, он старательно бьёт по нему молотком, разбивая в тонкую фольгу. Ему интересно наблюдать, как расплющивается золото, напоминая ему жёлтый лист берёзы.
Надо сказать, что охрана золота была на высоте. Женщины съёмщицы проводили съёмку шлихов, содержащих рассыпное золото, которые они стряхивали с резиновых ковриков в металлические контейнеры.
В прорезиновой спецодежде, доходившей им до пят, не было карманов. За ними непрерывно наблюдала охранница, вооруженная пистолетом. Контейнеры опечатывались пломбой.
Откуда спросите: у Колобка золото? Неделю назад ремонтировали шлюзы, старые листы металла срезали сваркой. Металлолом отправляли в Японию. А листы заплата на заплате. Стали заплатки отбивать зубилом, а там золотой песок.
Набрали пять килограмм чистого золота. Пригодилось для плана району. Драга свой годовой план ещё в прошлом месяце выполнила.
Колобок взял себе несколько золотинок поразвлечься.
Осыка, набросив на плечи телогрейку, вместе с Рябовым сел в лодку, что была привязана за борт драги. Выруливая вёслами, пробрались за корму. Корпус драги почти весь обледенел, свешивались сосульки. Подождав, когда стакер драги освободит им дорогу, поплыли за галечные отвалы, разбивая вёслами тонкий лёд. Перебравшись на берег, вытащив лодку, пригнувшись, пошли к полынье, где Рябов видел гусей.
В этом месте драга работала месяц назад. В бывшем котловане ещё не совсем замёрзла вода. Отставшие от стаи гуси сели на это чернеющее озерцо. Им все равно придётся погибнуть от мороза.
С пригорка рослый Осыка заметил гусей, развернувшись, побежал обратно к лодке:
– Ты куда? – крикнул ему Рябов, он тот лишь махнул рукой.
Николай, добежав до лодки, схватил весло, вернулся. Не обращая внимания на Александра, по-пластунски полз к замерзающим гусям. Спрятав голову под крыло, гуси дремали мёртвым сном. Осыке не стоило большого труда подкрасться к ним.
Можно было брать их голыми руками. Выбрав гуся побольше, с размаху ударил его веслом. Гусь упал набок в воду. Два других, загоготав, поплыли к середине, у них уже не было сил взлететь. Веслом Осыка подтянул к берегу гуся. Возмущенный Рябов кричал ему:
– А мне что вплавь за другими?
Но Николай вдруг потемнел в лице:
– Смотри! – воскликнул он, показывая в сторону драги. Её затягивало чёрным облаком дыма.
– Пожар что ли? – высказал догадку Александр. Бой с гусями придется отложить. Они никуда не денутся.
Что же случилось? Во всем был виноват Самохвалов. Из трубы печки валил густой дым, загорелась транспортёрная лента. Дым ветром относило в сторону драги.
Бедный драгер задыхался от едкого дыма. Дым скрыл черпаковую цепь. Ему ничего не было видно. Борисов прекратил работу, кричал рассерженно сверху:
– Погаси эту чертову печку!
Миша бегал с лопатой за снегом. Бросал в огонь. На это не помогало. Резина, если разгорится, то будет гореть, пока вся не сгорит. Огнетушителя не было.
Драгер звонками вызывал старшего машиниста к себе. Вместо него по селектору отвечал Колобок.
– Осыка на берегу.
Надо сказать, в смену входили дежурный электрик, им был Василий Мишанов; кормовой машинист, эту должность занимал угрюмый мужчина с рыжими волосами Иван Колчан.
Иван и Колобок, как остановилась драга, вышли на нижнюю палубу к мостику, посмотреть на увлекающую картину, как Мишка–поджигатель тушил огонь в печке.
Даже драгер спустился вниз, посмеивался вместе с ними.
Тем временем к драге на лодке приплыл Осыка с Рябовым. Николай похвастался своей добычей.
Оценив гуся, Борисов все же недовольно проворчал:
– От нас район ждёт золото, а вы охотой занимаетесь! – и добавил, обращаясь к бурильщику, – пришли Самохвалова на драгу, хватит ему бездельничать, пусть помогает палубу убрать до конца смены.
Миша зашёл в тепляк. Вместе с Колобком пил горячий чай из полулитровой металлической кружки.
– Где гусь? – спросил он у Серёжи.
– На корме.
По селектору прозвучала команда драгера:
– Шагаем!
Колобок надел телогрейку, выскочил на палубу, по многочисленным металлическим лестницам, взлетая обезьяной, поднялся к сваям, что находились сзади драги.
Его обдувало ветром. Мороз хватал за щёки. Металлическая крыша, на которой он стоял, покрылась льдом, её вдобавок заметало снегом. Было скользко. Если бы по краям крыши не было ограждающих перил, он бы улетел вниз в мутную воду с десятиметровой высоты.
Как движется по котловану драга? Это же не корабль самостоятельного плавания! У неё нет двигателей и винта. Тем не менее, драга держится на плаву. Если сядет на мель, то продавит трюмы, нахлебается воды и утонет.
Она, как рак опирается сзади на металлическую многотонную сваю – клешню, которая заглубляется в грунт. При помощи этой сваи – своеобразного якоря, подтягивается толстыми носовыми канатами, проходящими через блоки – “медали”, которые держат, так называемые “мертвяки” – бревна, закопанные на берегу впереди драги с левой и правой стороны.
Драга с их помощью описывает полукруг, используя принцип циркуля. Вырабатывая забой, драга должна временами продвигаться вперёд, иначе она не достанет породы, будет черпать лишь воду.
Для этой цели и служит “зашагивание”. Опираясь на поочередно опускаемые сваи, их всего две, корпус драги смещается на новый забой.
Задача Колобка опускать сваи по команде драгера. Как только драга круто повернётся влево, звучит сигнал. Сергей отвечает условным сигналом, и опускает левую сваю, поднимая правую.
Драга носовой лебедкой прижимается к правой стороне забоя. Снова сигнал драгера. Колобок опускает правую сваю и поднимает левую. Эти операции он выполняет, пока не прозвучит сигнал “Отбой”.
Работа лёгкая. Стой, да нажимай на кнопки. Но нужно внимательно следить, чтобы не слетел трос с полиспастов. Если его затянет, будет много ругани и крика. А не дай бог, ещё трос порвётся! Считай, пропала смена!
Свая упадет вниз. Нужно менять трос целиком. Не отмоёшься от словесных помоев! Кому хочется морозить пальцы. Устранять аварию на пронизывающем ветру. Поэтому Колобок смотрит пристально. Верхним машинистом он работает не первый год.
Сверху ему хорошо видно заснеженные сопки. Линию ЛЭП. Отвалы в речной долине. До конца смены шесть часов. Дежурный автобус увезёт их в поселок. А до поселка восемь километров. Может быть, успеет в кино. Серёжа парень не женатый.
– Колобок, ты ещё на сваях? – доносится по селектору голос драгера, ветер относит его слова, чтобы лисица, которая бежит по снегу, слышала, что опасно приближаться к дражным отвалам. Люди кричат с неба! Всё видят, как боги.
– Да, – отвечает Серёжа, нажав на кнопку селектора.
– Электрика там нет?
– Нет.
– Посмотри, есть ли слабина у силового кабеля?
– Сейчас, – Колобок, скользя по льду, подкатился к краю крыши, ухватился за поручни, посмотрел вниз на кабель, которым питалась драга от подстанции. Кабель касался воды, провисал.
– Есть слабина, – ответил он драгеру.
– Разыщи Мишанова. Пусть зайдет в драгерку.
Серёжа спустился по лесенке, пошёл по навесному трапу мимо шлюзов к стакеру. В драге тепло. Включены мощные калориферы, вентиляторы развеивают тёплый воздух. На корме сидит на стуле сонный Иван Колчан. О нём потихоньку говорят, что колется мужик. Молчание его кажется агрессивным. Колобок хочет пройти мимо. Иван Колчан, хватает его за руку.
На корме сильный шум. Крутится огромная бочка, в диаметре около трёх метров, длиной метров десять, с перфорационными отверстиями. В эту бочку из черпаков ссыпается порода.
Внутри бочки в верхней части закреплён ороситель – труба с сосками, из которых под высоким давлением с рёвом и силой вырывается и бьёт фонтаном вода. Она размывает пески и торфа.
Мелкие частицы проваливаются сквозь отверстия и уносятся с водой в шлюзы, там накапливается золото. Всё крупное падает на транспортёрную ленту и сбрасывается в отвал вместе с самородками. Так как никаких уловителей самородков на драге нет.
– Постой за меня! – кричит в ухо Колобку Иван.
– Я электрика ищу, ты его не видел?
Колчан мотает головой, а сам улыбается.
– Ты чего? – удивляется Сережа.
– Осыка перед тобой был. За отвёртку ругал. Я её электрику отдал.
– А где электрик? – Иван поднял глаза кверху. Колобок догадался, что он имел в виду.
– Я Самохвалова тебе пришлю, – пообещал он кормовому.
Серёжа спустился вниз, открыл дверь тепляка, отослал Самохвалова на корму, а сам побежал наверх по лестницам за электриком. Он знал, где его искать.
Осторожно приоткрыв дверь в щитовую, он увидел, что Мишанов лежит в узком проходе между распределительными щитами на резиновом коврике.
Стучат, искрятся контакты, это Борисов, включает какие-то механизмы. А электрик спит, не боясь напряжения шести тысячи вольт! Ему достаточно пошевелиться сонному, прижаться к какому-нибудь контакту и мгновенно превратится в пепел!
Но Василий ещё с утра хлебнул водочки, угостил заодно кормового. Чтобы его не тревожили, спрятался в щитовой. До конца смены решил вздремнуть. От безделья и спиртного склонило в приятный сон.
Лицо у Василия красного цвета, удивительно круглое, нос также круглый. Уши маленькие, их почти не заметно. Сам Мишанов низкорослый. Как поросенок. Хотя лет ему уже много, за пятьдесят.
Василий балагур и весельчак. Зовут его Бульбой. Но он не белорус. Приехал на Колыму из Киргизии. На прииске работает двадцать лет. Из первой когорты квалифицированных рабочих.
Мишанов знаменит тем, что в детстве был беспризорником, видел Ф. Дзержинского.
Колобок слегка толкает электрика в бок, пытаясь его разбудить. Василий открывает глаза.
– Что надо?
– Борисов зовет.
– Что-нибудь сломалось?
– Нет.
– Скажи ему, что я сейчас приду…
Самохвалов уже полчаса на корме. Иван Колчан не возвращается. Миша суетится, не может спокойно сидеть на одном месте. Он смотрит то в бочку, на падающие камни, то на ленту транспортёра, чтобы не съехала с роликов.
Звенит звонок. Самохвалов подбегает к селектору. Слушает ухом. В селекторе один хрип.
– Иван, внимательней, глина пошла, – сообщает ему драгер, – но Миша слов не разбирает. Продолжает смотреть в бочку и придумывать рифмы к стихотворению о драге.
Вдруг он видит, как из бочки на ленту падает ил, который не поднимается вверх по ленте, а скользит на месте, накапливается у нижнего барабана. Ещё немного и глина с илом завалит палубу.
Самохвалов, приподняв голенища болотных сапог, прыгает на транспортёрную ленту, садится на неё, ногами удерживает ил.
Лента по роликам вместе с ним и породой движется, как в метро эскалатор, вверх. Длина транспортёра метров двадцать пять. Утеплённый стакер прикрепляется к корпусу драги тросами под определённым углом.
Доехав до верхнего барабана, Миша хватается за трубу, закреплённую над открытым люком, изгибается, соскакивает на трап, бежит вниз по стакеру к нижнему барабану.
Глина и порода падают вниз с десятиметровой высоты, отсыпая отвал. Этот приём он повторяет несколько раз. Брюки у него на заднице изрядно промокли.
За этим занятием его застает Осыка, страшно ругается:
– Ты что хочешь голову себе сломать! А если бы вниз упал. А сверху ещё бы камнями тебя засыпало. Мы бы не знали, где бы тебя искать. Вон отсюда!
Самохвалов смущенный возвращается в тепляк, а Иван на корму.
Электрик сидит у драгера. Егор заставляет его проверить освещение прожекторов у рамы. Скоро стемнеет. Перед окончанием смены драга останавливается на час, чтобы отбить лёд на раме, по которой крутится черпаковая цепь.
Но перед этим будет ещё одна остановка для смазки главного привода.
Драгер говорит по селектору:
– Самохвалова ко мне.
Осыка наклоняет голову как бык и молчит. В тепляке сидят кроме него Колобок, Рябов, Самохвалов.
– Что пожаловался? – обращаясь к Николаю, спрашивает с ехидством Сережа.
– Больно мне нужно на вас придурков жаловаться! – возмущается старшой. Он встаёт и идёт к кладовке, где хранятся ключи, нужно набить сальник на насосе НШ.
Открывает дверь в кладовку и изумленно смотрит на необычную картину. В проёме двери висит его гусь, привязанный за крылья, кажется, что взмахом крыльев, он ударит своего убийцу. В клюве у него дымится сигарета. С шеи свешивается отвёртка, которую так долго он искал.
– Это ваша работа?
Но все вместо ответа заливаются смехом. Обиженный Осыка, не взяв ключей, выходит из тепляка.
Самохвалов побежал вверх по лестницам в драгерку.
Затихают механизмы на осмотр и мелкий ремонт.
На улице уже полярная ночь. Ярко светят прожектора. Повалил пушистый снежок. Ветра нет. Мороз уменьшился. Как красива природа в этот миг, электрический свет усиливает волшебство серебристых порхающих снежинок, только некому заметить это зимнее очарование.
На нижней палубе все заняты своим делом. Иван чистит корму. Осыка набивает сальник. Колобок ему помогает.
Один Рябов сидит в тепляке, курит папиросу “Беломорканал”, думает о своей женушке Майе, она работает в поселковом клубе. А живёт он с ней в старом бараке, в стенах появились трещины, через них можно видеть по ночам звёзды. Хорошо, если летом, а сейчас зима. Надо ремонтом заняться, а он работает. Бульдозерист как назло заболел.
Егор осматривает главный привод. Проверяет натяжку ремней шкивов двигателя. Миша крутится рядом, смазывает. Над ними свисает кран балка.
Люк, через который можно поднять груз с нижней палубы на главный привод, открыт. Наверное, вчера, что-то поднимали, да забыли его закрыть. До нижней палубы пятнадцать метров высоты.
Самохвалов, передвигаясь шустро, не заметив открытого люка, падает вниз.
Драгер заметил падение парня, остолбенел от ужаса, сгибая в судорогах колени, опускается на пол чуть ли не в обмороке, прижавшись к редуктору. Затаив дыхание, отчитывает удары своего сердца, ждёт шлепка тела о нижнюю палубу. Руками обхватывает голову, сжимая виски. “Тюрьма! Смертельный случай на производстве! ” – мелькают у него мысли.
Миша тем временем летит вниз, пролетая над вторым этажом, он хватается рукой за перила витой металлической лестницы, подтягивается, прыгает на ступеньку. Поднимается на главный привод, и как в чем ни бывало, продолжает заливать масло в редуктор.
Борисов в тягостном состоянии не может поднять голову. Хотя он видит чьи-то сапоги, которые мелькают перед ним. Это Самохвалов старается задобрить драгера. А Борисову кажется, что остановилось время. “Все, хана! Снимут с работы! ” – тоскливо думает он. Пересилив себя, поднимается на ноги, делает шаг, сталкиваясь с Мишей лбами.
Егор протирает глаза пальцами.
– Ты-ы? ! Жи-живой? !! – заикаясь от радости, и возбуждения вскрикивает он, хватаясь одной рукой за сердце, а другой за плечо Самохвалова, чтобы не упасть.
– А что? Я ничего такого не сделал, – испуганно оправдывается Миша, делая шаг назад, поддерживая драгера.
– Тебе что, плохо?
– Мне? – переспрашивает Егор, приходя в себя, кричит в гневе, – шалопай, бегом вниз на полигон, чтобы я тебя больше на драге не видел!
Самохвалов, улыбаясь и посвистывая, спускается вниз. “Мало ли что драгеру в голову сбредет? Завтра в ночь снова встретимся, – с уверенностью загадал он, – кого еще дадут в помощь? Конечно его! Других желающих нет”.
Борисов поднимается к себе. Даёт сигнал на корму, чтобы Иван включил транспортёр и бочку. Вновь заскрипела, закрутилась черпаковая цепь.
– Осыка! – раздается по селектору властный голос Егора.
– Да, - отвечает старший машинист.
– Самохвалову никакой работы не давай. Гони его с драги.
– На полигоне он замёрзнет, – возражает Осыка.
– Тогда привяжи его к верстаку, чтобы не сбежал.
В тепляке грохот хохота.
– Что ты ещё натворил? – сквозь смех интересуются рабочие.
Миша пожал плечами. Прикуривая сигарету, пускает к потолку кольцами дымок, его мысли далеко отсюда. Кто знает, о чём он думает? Может быть, в голове у него рождается какой-нибудь загадочный сценарий. Нам его не понять.
Приближается конец смены. Особых происшествий нет. Интересно, сколько ещё сможет в таком режиме проработать драга? От силы несколько дней. Пока вода не превратится в лёд. Но рабочие всё сделают, чтобы помочь Ягоднинскому ГОКу выполнить годовой план.
Колымская закалка и мужество делают их настоящими героями. Труд их бесценен. Недаром после смены ночью им снится драга. Вскакивая с кровати, они будут стремиться выполнить свои обязанности, чтобы не останавливалась обогатительная фабрика, мыла золото, выбирая его из “карманов” скальных пород, из “целика”. Они думают о работе наяву и во сне.
Приведём последний эпизод этой героической смены. За час до окончания работы на драге профилактика, нужно сбить нарастающий лёд.
Драгер поднимает раму над водой, прокручивает цепь, чтобы из черпаков вылить воду. Сам черпак ёмкостью двести пятьдесят литров. Вся смена рассаживается по черпакам, как в люльках, с ломами в руках, и начинают отбивать лёд.
Мороз проникает сквозь одежду. Леденеют рукавицы. Деревенеют пальцы. Трудно держать лом. Мокрая спецовка прилипает к металлу черпаков. Они вдобавок скользкие, что можно вывалиться из них.
Колобок и Осыка отбивают лёд на одной стороне рамы, а Борисов, Мишанов, Иван на другой.
Егор для устойчивости встаёт на лед, бьёт со всего размаху ломом по льду. Он оглядывается на электрика. Мишанов сидит на корточках на том же льду позади Борисова, тюкает ломиком.
– Ты что, поклоны лбом отбиваешь? – язвительно спрашивает он. Мишанов улыбается. Но с корточек не встаёт. На нём ватные штаны, что даже колымский мороз бессилен.
От их ударов ледяная глыба неожиданно целиком отрывается от рамы, падает в котлован вместе с Борисовым и Мишановым. Слышится всплеск в котловане. Темно ничего не видно. Егор барахтается в шуге, вразмашку плывёт к поддону драги.
Мишанов чудом остался наверху льдины, продолжая сидеть на корточках, ещё не сообразив, что произошло. Он услышал проклятья Борисова, встал и с льдины прыгнул на драгу, словно индеец с ломиком – копьем, даже несколько не замочившись.
Борисов, как бобер, перевалился на палубу, держась за трос носовой лебедки. Первым к нему подбежал Иван, он всё видел. Потащил волоком “моржа” внутрь драги к калориферу под поток горячего воздуха. Егор разделся догола, чтобы быстрее согреться. Его одежду рабочие развесили на других калориферах.
Мишанов, успев сбегать наверх, дал ему выпить водку.
– Я вовремя помолился, – смеется с задором он.
Егор морщится от тоски и смущения.
– Ты хорошо подстраховался. В штаны не наложил?
– Нет, не успел. Хотя впрочем, я плавать не умею. Не моряк. Не служил на флоте, как ты! – отшучивается Василий.
– Я знаю, ты, Бульба, нос, как картошку, держишь по ветру. Тебя и пушкой не прошибешь!
Вся смена собирается рядом, сочувствуя товарищу. Борисов держится молодцом. Он смотрит на Самохвалова и на других, смеётся. Но больше всех смеётся Мишанов, он тоже герой дня. Вот так под аккорд зимнего купания заканчивается смена. А завтра в ночь.
По полигону, скользнув фарами по снегу, подъезжает автобус. Из него выходит другая смена. Рабочие встречаются. Весело приветствуя друг друга, передают вахту. Попрощаемся с ними, скажем, до свидания, до следующего промывочного сезона.
А зима на Колыме длинная – восемь месяцев. Снега за это время выпадет столько, что до конца мая белые куропатки будут прятаться около тающих сугробов, пока их перья не станут серыми.

Анатолий (Inaya) Я  этих   людей  почти  всех  знал  , хоть  и  пацаном был  в  то  время.Рябовых  помню хорошо.

Tags: Сколько масла заливается в редуктор кран балки

Магазины в Нижнем Новгороде и области: 1. НН Московское шоссе 351 2. НН Восточный проезд (на ЖД переезде) бокс...

Сколько масла в заднем мосту на газели |Транспортная ...

Сборку моста производить в следующем сколько масла в заднем мосту на газели ... задний мост с балкой типа банджо с отдельным редуктором (средняя часть 1 ... порядке: - вывесить заднюю часть автомобиля с помощью кран-балки, ... В картер заливается около двух литров моторного (с 30 дизельного ...

Редукторы: смазка, её роль и свойства. Как проверить ...

Dec 5, 2019 - Редукторы опорных кран-балок. ... Наиболее важным мероприятием является периодическая замена масла и смазка рабочих узлов так ...